Творчество

Зачем пишу? Чтоб позабавить.
Добавлю только от себя:
Рога ветвистые наставить
Глупцу-соседу, отъебя
Его супругу, − чести тут
Немного, всяко.
Но − растут
Они, однако, −
Так-то друг! −
Почти у всех мужей вокруг.
Чем больше женщину мы любим,
Тем меньше нравимся мы ей.
Её лаская чем нежней,
Мы тем вернее чувство губим.
Хотя!.. и сами мы пылаем
К жене от силы пару лет.
Затем уже охладеваем…
И слаще нам… чужой минет.

«Ты был когда-то честных правил,
Пока вконец не изнемог.
Жену друзьям ты предоставил,
И вот теперь ты за порог,
А милый друг уж тут как тут!
И уж жену твою ебут.
Пусть сей пример − другим наука.
Одна пизда − какая скука!..
Мы все ласкаем жён небрежно,
Когда-нибудь и как-нибудь.
Но что ж поделать, коль заснуть
Легко, зевая неизбежно,
Когда ебёшь в сто первый раз!
На счастье, есть друзья у нас».

Так думал молодой повеса,
Лаская ближнего жену.
Всевышней волею Зевеса
Тому ведь данную, одну!
Друзья, однако уж не рано
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час,
Пожалуй, познакомить вас.
Онегин Женя, мой приятель,
Ебётся на брегах Невы,
Где, может быть, ебались вы
Или драчили, мой читатель,
Мечтая друга отодрать
Жену, сестру, хотя бы мать!

Служив отлично, благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И разорился наконец…
А впрочем, хватит предисловий!
От этих глупых пустословий
Кто где учился, как блистал,
Давно читатель подустал.
А потому мы прямо к делу,
Пожалуй, сразу перейдём.
Ах, да! Сначала доебём
Мы даму. Раз такому телу
Уж вызов бросили на брань,
Ему должны отдать мы дань.

Доёбана? По крайней мере,
Вернув любезности долги,
С героем нашим мы за двери.
Отныне больше ни ноги
Его, увы, не будет тут,
Её другие пусть ебут!
Мы ж переносимся… куда?
В его именье. Не беда,
Что он там только поселился,
Вдруг навестил его сосед,
И лишь откушали обед,
В клозет поспешно удалился:
«Я на минутку!.. Ой, живот!..»
И так просрал супругу. В рот

Её Евгений отодрал,
Пока в уборной он пыхтел.
Сам виноват − поменьше б жрал!
Ведь отсосать − всего-то дел:
Встать на колени, в ротик взять…
Минута-две, какие «пять»?!
Коль кавалер не импотент,
Он обернётся за момент!
Итак, вернулся наш сосед:
Сидят, беседуют оне…
Всё чинно, вежливо вполне…
Как тут представишь, что минет
Она сейчас вот??!!.. Впрочем, что ж.
Вся наша жизнь − сплошная ложь.

И после как-то получалось,
Что, как назло, у всех гостей
С желудком что-то приключалось.
И лишь, заметьте, у мужей!
А у жены − ни у одной!
Бог весть, чего уж тут виной?
Видать, брусничная вода?..
Быть может, нет, быть может, да.
Вот так Онегин очень скоро
Перезнакомился со всеми.
А впрочем, если кто не в теме,
То лично я такого вздора
Понагляделся уж, увы;
Не знаю, право, как там вы.

Послеобеденный минет?..
О, да-а!.. Досадная помеха −
Супруг. Послушайте совет:
Немного надо для успеха −
Всего лишь повару мигнуть:
А ну-ка, братец!.. как-нибудь…
А уж с супругой − без проблем.
Да это всё известно всем.
Что делать, так устроен свет.
К чему бесплодно спорить с веком?
Быть можно умным человеком,
На все вопросы знать ответ,
Но у кого сосёт жена
Не знать, однако, ни хрена!

Дианы грудь, ланиты Флоры!
Как неприступна и горда!
К тому же ножки Терпсихоры.
Казалось бы!.. Но ерунда!
Полунамёк, полукивок −
И божество у ваших ног
Уж на коленочках стоит,
И хуй торчит между ланит.
Вы посмелее только будьте,
Когда чего-то захотите −
Хотя бы руку протяните.
И про приличья не забудьте:
Не может дама ведь сказать:
Меня не хочешь отъебать?

Однако хватит отступлений
И разговоров ни о чём.
Нет, право, больших преступлений
Перед читателем. Причём
Все ими авторы грешат!
Все сочинители стишат.
Чуть научился рифмовать,
И по всем трём пошёл валять!
Короче! В общем, в двух словах.
Приятель, там, Владимир Ленской,
С душою прямо геттингенской!..
Ну, и так далее. Да прах,
Бля, побери меня совсем!
Устал от этих глупых тем.

Но что ж поделать, продолжаю.
Поклонник Канта и певец,
Хорош собой… Воображаю,
Какой успех сей красавец
Имел у местного бабья!
Ему завидую, прям, я.
Когда б он не был мудаком,
То он своим бы елдаком!..
Увы, друзья, но всё не так!
Он сердцем милый был невежда,
Его лелеяла надежда…
Короче, Ленский был мудак.
И мира глупый блеск и шум
Ещё пленяли юный ум.

Он забавлял мечтою сладкой
Сомненья сердца своего;
Была заманчивой загадкой
Простая ебля для него.
Над ней он голову ломал
И чудеса подозревал.
Тут поэтическим огнём
Душа воспламенялась в нём,
Хватал перо он и строчил
Стишки про деву и печаль,
И розы, и туманну даль!..
Ну и, конечно же, драчил,
Кляня свою печальну долю
И представляя в мыслях Олю.

Да, там была одна соседка.
Всё, как обычно: шум дубрав,
В тени заветная беседка…
И вот, ни разу и не дав,
Она башку ему вскружила.
В душе, понятно, положила
Уж своего не упустить
И на себе его женить
Пренепременно! Где ж найдёшь
Ещё такого дурака?
Щас поломаемся слегка,
И − не соскочишь! Это врёшь.
Таков был «хитрый» Олин план.
Да всё у баб один обман!

Её сестра звалась Татьяна…
Так, молчалива-боязлива…
Не вылезала из бурьяна,
Поскольку очень-де пуглива…
Эй, погодите, что за бред?!
Там про бурьян в романе нет…
А про «пуглива»?.. Это есть.
«Как лань», причём! Прошу учесть.
А лань − олень или коза? Хотя не суть,
Да хоть жираф!
Возможно, братцы, я не прав,
Но надоела эта муть.
Давайте к делу. Перейдём.
А то с тоски мы пропадём.

Начнёмте бегло. Пригласил
Володя Женю. Тот в отказ,
Но Ленский всё же упросил:
«Один-единственный хоть раз!»
Приехали. Ну, там обед…
Послеобеденный минет,
Увы, не светит. Ибо тут
Две лани. В общем, не сосут.
Онегин, ясно, заскучал
И прогуляться вышел в сад.
Татьяна следом. Он бы рад,
Когда б никто не докучал.
Но полный сад был крепостных.
(Ну, на хрена вот столько их?!)

Но тут Татьяна − письмецо.
(Когда успела накропать?)
Онегин глянул ей в лицо
С досадой: да ебать-копать!
Чего твои мне письмена?
Запискам дев ведь грош цена:
Одни «увяла!..» да «увял!..».
Но всё ж, скрипя зубами, взял.
Татьяна тотчас же назад,
И возвратилась в дом опять,
Ну, а Онегин наш гулять
Остался, думая: «Ну, га-ад!
Спасибо, вот так удружил!»
И отомстить он положил.

И так бродил он с полчаса,
Не возвращаясь, всем назло.
Но наконец-то голоса.
Онегин мыслит: «Повезло!»
Он хохот Оленьки узнал.
А ведь её-то он и ждал.
Беспечна дева, как дитя,
Он подстерёг её шутя.
«Зачем сокрылися вы тут?» −
«Пардон, пардон, мадемуазель!
Пройдёмте лучше-ка под ель,
А то, гляжу, сюда идут».
Её за руку он схватил
И за собою потащил.

«Итак, − Евгений начал хмуро. −
Хочу кой-что у вас спросить.
(Хм…У него губа не дура!..
А может, просто попросить? −
Заколебался он чуть-чуть. −
Да нет, а то бы не спугнуть.)
Речь поведу я о Володе…
Его же любите вы, вроде?» −
Продолжил он. − «Что?.. Как?.. Да я!..»
Смутилась Оля и зарделась.
И Жене сразу захотелось,
Немедленно её!!.. «Моя!» −
Подумал он и улыбнулся
И близко к девушке нагнулся.

«Он оскорбил меня жестоко!
Я завтра ж шлю ему картель…
Не стрекочите, как сорока!
Вы в курсе хоть, мадемуазель,
Надеюсь, что это такое?
Дуэльный вызов, уж не скрою.
А промаха не знаю я.
Короче, милая моя,
Грядущий день ему готовит!..
Ну, сами знаете, чего.
И не спасти уже его,
Коль кто-то рок не остановит!..
А можно ведь остановить!
Как? Что ж, позвольте объяснить».

Когда вернулись через час…
(Хоть Женя на руку был скор,
Слегка увлёкся в этот раз.)
То взор её немой укор
Таил Володе, а о ёлке
Застрявшие в трусах иголки
Да необычный вкус во рту
Напоминали. Да, черту
Под ёлкой Оля преступила.
Хотя любимого спасла,
Себя ведь в жертву принесла!
Она решила: очень мило!
Он будет, значит, оскорблять,
Ну, а меня!.. под ёлкой!!.. бблядь!!!

И гневно топнула ногой,
И Ленскому: «Ну, вы!!.. поэт!»
Онегину же: «Дорогой!
Вы не могли бы менуэт…
Одна фигура там… боюсь…
Танцуя, всё-таки запнусь…
Чуть поподробней, до конца?..
Не поленитесь?.. Слегонца?»
Ну что ж, прошли в соседний зал…
Хоть вопли Вовы доносились:
«Куда, куда вы удалились?»
Но Женя всё же… показал.
Ей все фигуры, до и от:
Начал со рта и кончил в рот.

Теперь Татьяна. Где ж она?
Увы, не выдержала мук.
Ушла, печальна и грустна
И прилегла. Под мерный стук
Незнамо чем, да вой: «Куда-а???!!!»
Да стоны Олины: «О, да-а!..»
«Да что же там за менуэт?» −
Она подумала. И бред
Приснился тотчас ей, едва
Глаза прикрыла. Ну, и сон!
Откуда только взялся он
У девы? И не час, не два
Её он мучил, а всю ночь.
Пока луч солнца всё же прочь

Кошмар безумный не прогнал.
Татьяна в ужасе глаза
Раскрыла: «Боже! Кто бы знал!
Да что же это просто за!?..»
Что «за» вы спросите, друзья?
Увы, и сам не знаю я.
Но расскажу вам, впрочем, сон.
А вы решите, так ли он
Ужасен? Думаю, не так.
Она ж совсем ещё дитя!
Её «кошмары» все!.. Хотя
Душа чужая сущий мрак.
А уж особенно у дев.
Итак, за мною! В львиный зев.

Так… снег… какой-то, бля, медведь…
Куда-то тащит. Что?.. шалаш…
Действительно! Ну, надо ведь
Придумать этот ералаш!
Козлы какие-то, страшилы…
Петух с рогами… В общем, вилы!
Ага, Онегин вон сидит
И в дверь украдкою глядит.
Он знак подаст − и все хлопочут;
Он пьёт − все пьют и все кричат;
Он засмеётся − все хохочут;
Нахмурит брови − все молчат.
Он там хозяин, это ясно.
Покамест всё не так ужасно.

Простая бабья чепуха.
Про всяких чудищ и зверей.
Так, все смеются: «Ха-ха-ха!»
Чего это вдруг? И у дверей
Уже собрались всей толпой.
Толкают дверь и!… ой-ой-ой!
Явилась дева, чуть дыша.
Сама ведь, дура, хороша.
Чего подглядывать стоять?
Ну, отошла бы от дверей
Да убежала поскорей.
А впрочем, поздно уж пенять.
Все тычут пальцами в неё
И все вопят: моё! моё!

«Моё!» − сказал Евгений грозно,
И шайка вся замолкла вдруг.
Татьяна вскрикнула, да поздно.
Младую деву тихо в круг
Он за собою увлекает,
Подводит к лавке и слагает
Её на шаткую скамью.
И руку властно уж свою
Суёт под платье. Таня: «Ах!
Оставь! Не надо! Отпусти!»
Онегин шепчет лишь: «Прости!..»
Татьяну охватил тут страх,
И обессилела она
Уж над собою не вольна.

Всё выше, выше ей Евгений
Приподнимает сарафан…
Все смотрят жадно; страшно тени
Сгустились. Пал густой туман
Вокруг… и хижина шатнулась!..
Татьяна в ужасе очнулась…
Глядит, её уже − ебут!!
А остальные тоже тут
Теснятся, вон, нетерпеливо.
Полужуравль-полукот
Уж ей кончает прямо в рот,
И усмехается спесиво
Кто? Рак, верхом на пауке,
А хуй его − в её руке!

Татьяна в трансе: «Я ж девица!!» −
«Об этом, Таня, не горюй! −
Ей тихо молвила синица. −
Ведь это сон, здесь хуй не хуй,
Соси, ебися − всё не в счёт!
Не семя в рот тебе течёт
Сейчас кошачье − слёзы фей!
Ты их глотай и смело пей!
Они лишь пользу принесут,
Тебе улучшат цвет лица.
Бальзам с волшебного конца
Живителен. Не все сосут
Во снах своих у пауков.
Обычно − лишь у дураков».

И успокоилась тут Таня,
Решив, что лучше полукот,
Чем, скажем, тот же дядя Ваня,
Их сельский полуидиот.
А мог присниться ведь и он!
«Ах, милая, земной поклон
Тебе, синичка, дорогая,
Отвесила б, когда смогла я!
Жаль, оторваться не могу
От ебли! Хочешь, подрачу?» −
«Да всё равно я уж лечу! −
Ей божья птичка на бегу. −
Вернусь, должок свой не забудь!
Там разочтёмся как-нибудь!..»

Сон с каждым мигом всё чуднее:
Вот карла с хвостиком кривым
И красным бантиком на шее.
Ебёт он Таню прямо им
(Конечно, хвостиком, не бантом!)
Попеременно с неким франтом
В рогах и в красном колпаке.
«Но чей же хуй в её руке? −
Они волнуются всерьёз. −
Так рака или паука?
Ведь между них её рука».
И так забавны, прям до слёз!
Их речи, что не удержалась
Татьяна и − расхохоталась.

Но вскоре стало не до смеха:
Ей в жопу засадил скелет
Не хуй, а кость! Ему потеха,
А деве? Опыта-то нет!
Да и к тому же просто больно.
Взмолилася она невольно:
«Евгений, милый, дорогой!
Да пусть хоть кто-нибудь другой,
Лишь не скелет! Меня там… сзади.
Да хоть ты сам! Да хоть медведь!!
Ну, не могу! Ну, больно ведь!
Да помоги ты, бога ради!
Иль пусть кончает поскорей.
Нет сил терпеть ведь, ей же ей!»

А что ж Евгений, где он, право?
Как мог такое допустить?
Неужто же ему забава?..
И про себя уж не простить
Ему решается тут дева.
Вдруг замечает: вот он, слева
Мрачнее тучи и черней
Глядит, как остов в жопу ей!..
Однако хмурится − и только,
Но не пытается помочь.
А Танечке уже невмочь.
Ну, сколько можно-то? ну, сколько?!..
«Добро же! − Таня мыслит тут. −
Любуйся, как меня ебут!

Я отомщу тебе, злодей! −
Она клянётся твёрдо, в гневе. −
Ну, ладно, парочка людей.
Но каково мне, юной деве,
Сосать у полужуравля!
Давать скелету в жопу, бля!
Да я тебе!..» Вдруг Ольга входит
За нею Ленский; свет блеснул;
Онегин руку замахнул,
И дико он очами бродит
И незваных гостей бранит;
Татьяна чуть жива лежит.

Спор громче, громче, вдруг Евгений
Рукою кажет: «Пусть она
Сама решает!» Снова тени
Сгустились страшно… Да, странна,
Конечно, женская душа.
Татьяна наша, чуть дыша,
Отрезала однако ж: «Нет!
Желаю, снова чтоб… скелет!»
Она распробовала вкус,
Когда немного… притерпелась,
И ей продолжить захотелось.
Непобедим ведь сей искус
Для девы − вечно твёрдый член!
В сравненье с ним всё прах и тлен.

И снова крики, снова тени!..
И Ольга стонет и драчит!..
И Ленский!.. Что за хуй торчит?
А, это к ней спешит Евгений…
Но Таня ждёт: когда ж?!.. вот-вот!..
Скелет опять?!.. Пока же в рот
Она взяла у полурака,
Распахнута призывно срака
У нашей девы: где же? где?!
Хочу, хочу! Скелетик, милый!
Онегину же: прочь, постылый!
На чей-то хуй в своей пизде
Она не взглядывает даже
Не до того! Когда?!.. когда же?!..

Но наконец-то!.. во-от!.. о, да-а!..
Возьми меня! И зарыдала,
И застонала: мало!.. мало!!..
Нет, всё же девы иногда…
Такие странные причуды
У них!.. Меж тем другие чуды
Уж плотно Ольгой занялись.
Мы ж наблюденьем увлеклись
За Таней. Так что бедный Ленский,
Когда заметил… В три смычка
Уж Ольгу драли. У очка
Её котёл бурлил вселенский.
От стонов Тани: да-а!.. о боже!..
Всем захотелось в жопу тоже.

Поскольку Ленский был поэтом,
То в жопу Ольгу он не стал,
А ограничиться минетом
Решил. Со вздохом хуй достал…
«Да я жених!..» Не тут-то было!
Через минуту он уныло
Стоял за лешим, ждал черёд,
Смотрел, как раком рак ебёт
Невесту милую, а та
Ему подмахивает лихо.
И отошёл Владимир тихо:
Да пусть сосёт уж!!.. у крота.
Я так, со всеми… не хочу.
Пойду уж лучше… подрачу.

Сначала он хотел на Олю…
Но поглядел лишь… и не смог!
«Нет, я себя не приневолю!» −
Решил. Не будь, читатель, строг.
Ведь он любил её!.. как!.. как!!..
Она!!!.. А тут какой-то рак.
Ведь не драчат же на мадонн.
Вот потому на Таню он
Решил уж кончить. Ей на тело.
Там, на животик иль на грудь…
Неважно, да куда-нибудь!
Куда получится. За дело
Он только принялся, как вдруг
Его толкает в спину друг.

«Да как ты смеешь?!» Очевидно,
Взбешён Онегин. Почему?
Владимир смотрит, и обидно,
И удивительно ему:
Ебать еби, драчить нельзя?
Что за коллизия, друзья?
Что прогневило друга так?
Но тут опять сгустился мрак.
Когда ж рассеялся немного,
Предстала Таня, вся в слезах,
И с диким ужасом в глазах,
«Спаси! − взывает. − Ради бога!»
Глядит Евгений сам не свой:
Её ебёт уж… домовой!

Татьяна верила преданьям
Простонародной старины.
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Её тревожили приметы;
Таинственно ей все предметы
Провозглашали что-нибудь.
И кот-то, кончивший на грудь,
Сулил несчастия и страхи!
А отъебавший домовой!..
Да это ж просто!.. боже мой!..
Его ведь стоны, охи-ахи
Нельзя девице слушать их!!
Но тут он кончил и затих.

Вздохнула Таня с облегченьем…
И − догадалась: «Сам Господь!..
А вдруг моим предназначеньем?!..»
И домовому: «Да погодь!
Давай, ещё и отсосу?
И душу тем твою спасу.
Безгрешен девичий минет!..»
Но домовой печально: «Нет!
Уж не спастись мне никогда.
Хотя, пожалуй, отсоси…
Разочек! Больше − не проси.
Я покидаю навсегда
Сию избушку. Но тебя
Всегда припомню, ведьм ебя».

И с благодарностью Татьяна,
Молитвы Господу творя,
Тотчас же приступила рьяно
К минету, тихо говоря:
«Твори отныне лишь добро,
Не забывай же, помни про
Сей наслажденья сладкий миг.
Господь меня к нему подвиг!
И пламя рвения возжёг:
Так отсоси и сделай так,
Чтоб навсегда запомнил враг,
Что испытать в раю бы мог!»
И кончил, плача, домовой
Ей в рот, и сгинул! Сам не свой.

Тут все в восторге закричали:
«Мне тоже! И меня спаси!
Нет-нет, меня, меня вначале!»
Да, Таня, крест уж свой неси
Теперь ты вечно! Пусть в твой рот
Суёт свой хуй любой урод.
А ты в глаза ему смотри
С улыбкой, губки оботри
Когда всё кончится: «Ну, что?
Каким ты был, каким ты стал?
Когда ты хуй свой доставал,
Он гордым был! Теперь не то.
Он от любви моей опал!
Вот так и ты для зла пропал».

Возревновала Ольга тоже:
«И я! И я хочу помочь!
О дай лишь сил мне, боже, боже!
И мне терпеть уже невмочь!
Стадам кикимор и козлов
Отдамся я без лишних слов.
Я всех бы разом обслужила,
Когда б спасенье заслужила!
Молю Тебя, пошли мне знак!
Пускай проступит мне на теле
Хоть крест, хоть что!.. Хоть еле-еле!»
(А то чего давать за так?)»
И − проступило! Не везде,
А лишь − на Ольгиной пизде.

И все шарахнулись в испуге.
И дева в шоке: «Что за сыпь?!
Кто наградил меня, о други?»
И застонала, словно выпь.
И зарыдала, заметалась!
А что ещё ей оставалось?
Теперь никто уж, никогда!
Не отъебёт! Беда, беда!
Чуть чуда глянули в тревоге
Мельком на Ольгины прыщи,
Как − канули. Ищи-свищи!
Её раздвинутые ноги
Уж не волнуют никого.
Лишь только бога одного!

Теснятся все вокруг сестры,
На нашу Олю ноль вниманья.
Увы, увы! Всё до поры!
О где вы, чуд очарованья?!
Она б теперь − хоть у козла!
И тот рога воротит!! Зла
Уж не хватает нашей Оле!
И Вове бедному: «Доколе, −
Орёт, − я буду так страдать?!
Тебе же Богом я дана!
А я валяюсь тут одна.
Ещё я долго буду ждать?
Будь мужиком ты! Подойди,
И до яиц мне засади!!

В пизду боишься, в жопу суй!
Иль в ротик милой подрачи!
Ну, в общем, действуй, не буксуй!
Столбом лишь только не торчи!»
Но Ленский, к своему стыду,
Косился только на пизду
Своей невесты, всю в прыщах,
И побороть не в силах страх
«Да это люэс же у ней! −
Терзался, хуй свой теребя. −
Её разочек отлюбя,
Ведь подхвачу и я, ей-ей!
Погибну, бля, во цвете лет!
Её ж боится и скелет!»

«Мне лучше Танька отсосёт! −
Промямлил бедный наш поэт. −
И заодно меня спасёт…
Ну, а с тобою, Оля, нет!
Ты мне невеста, не могу.
Ведь честь твою я берегу.
Нельзя до свадьбы нам никак!»
И снова опустился мрак,
И долго, долго он витал,..
Стелился по полу, клубясь…
Татьяна, и во тьме ебясь:
«Кого сейчас Господь послал? −
Гадала. − Вот кого спасу?
(Да у кого хоть, бля, сосу?!)»

Но наконец проглянул свет!
И всю избушку озарил.
Глядят все: ба! а сыпи нет!
Да, Ольге снова подарил
Здоровье всемогущий Бог!
(И лучше выдумать не мог.)
И все спешат опять гурьбой
Её поздравить! Вперебой
Уже её − во все места!
Хохочет дева: пусть ебут!
И Ленский тоже тут как тут.
Но Оленька, не будь проста,
Ему с улыбкой: «Ни-ни-ни!
До свадьбы, милый, − лишь они.

Тебе нельзя, ты мой жених!»
И Ленский с грустью отошёл
Стоит печален, вял и тих…
Но утешение нашёл
Он очень скоро, как умел.
(Ну, подрачил − повеселел.)
Да, так устроен белый свет:
Не всем нам делают минет!
Бывает, хочешь, сил уж нет!
«Мол, дорогая, отсоси!»
А дорогая: «Не проси! −
Тебе талдычит лишь в ответ. −
Да как ты можешь!.. Оскорблять!..»
А между тем, давно уж, блядь,

Не то, что у твоих друзей −
У всех помещиков вокруг!
У братьев их, и сыновей,
И даже конюхов и слуг,
Само собою, что сосёт,
Ещё ж в жопу всем даёт!
Не говоря уж о пизде.
И так, увы, у всех, везде.
Припомни лучше, иль забыл?
С женой приятеля вчера
Прокувыркался до утра?
А где приятель этот был,
Где он прошлялся эту ночь?
Твою жену ебал. Иль дочь.

Вот так оно всё и идёт,
За ночью день и снова ночь.
Своих никто ведь не ебёт!
А на чужую все непрочь.
Сладка не наша нам пиздень,
И никогда её не лень
Нам дни и ночи напролёт!..
Вот так оно всё и идёт…
Так что в избушке-то у нас?
Ого! А Ольга-то дала
Слонопотаму!! Ну, дела-а!..
Куда-куда?!.. Ваще атас!
Да нет, любовь, конечно, зла,
Но как сумела?! как смогла??!!

Так, с Олей ясно… Таня где?
Сосёт… понятно… У козла!?..
А чей там хуй в её пизде?
Да нет, любовь, конечно, зла
И шутки плохи, ясно, с ней…
Но всё же можно бы, ей-ей!..
А в жопу кто её?.. паук?..
Один? Да нет, их десять штук…
И паутину все плетут!
А как же мы потом её?
Ща всё заклеют, ё-моё!
Не, непорядок, право, тут!
Эй, пауки, а ну, назад!
Для вас одних, что ль, Танин зад?

А Ленский между тем драчит
Тайком на Таню. Женя где?..
Ага! Всё видит, но молчит.
Владимир же к её пизде
Уж подбирается… но ах!
Остановили! В двух шагах.
Опять Онегин на пути
Вдруг вырос, господи прости!
Ну вот, казалось бы, ну, уж!..
Ну, все ебут, кому не лень!
«Да дай и мне!.. Ну, что ты, Жень?
Ведь ты ей даже и не муж!»
Не тут-то было! Все − не в счёт!
А − ты?! Мою Татьяну??!! В рот???!!!

«Да я не в рот её совсем!! −
С тоской Вован пробормотал. −
Ну, почему им можно всем?
А мне!..» − «Ну, ты меня достал!!!» −
Евгений в гневе завопил
И Ленского, что было сил,
Ударил в зубы! И поэт,
Проделав сложный пируэт,
Упал на рака,..
На гуся,..
Потом на полупорося!..
Однако
Этот уж − взбрыкнул!
И живо Ленского стряхнул.

Тот подлетел под потолок,
А там − о крышу котелком!
Но тут полётам вышел срок,
И на Татьяну прямиком
Он с потолка и угодил
И ей с размаху хуй вонзил,
Всю паутину разодрав!!
Полусобака только: «Гав!
Да как же так!.. Да щас ведь я!..
Моя ведь очередь была!..
Да что, в натуре, за дела?!»
Вот так случается друзья:
Где потеряешь, где найдёшь!
Кого на шару отъебёшь.

Хотя…не знаешь никогда,
Кто с прибамбасами, кто без.
И у кого сладка пизда,
А на кого, хотя и влез…
Ну, не стоит! хоть отруби!!
Она ж тебе: «Еби! Еби!
Ты что, мой милый, импотент?»
Вот помню, мой знакомый кент!..
А впрочем, снова мы чуть-чуть…
На чём мы там?.. Ну да, ну да!
На том, как Танина пизда…
Простите, жопа?.. Ну, не суть!
Короче, Вова наш упал
И ей точнёхонько − попал.

А уж куда − щас разберём.
(Да в жопу же, раз пауки?)
А то ведь сдуру и соврём!
А нам бы это не с руки.
Мы ж только правду говорим,
Не вирши пишем, а − творим.
Так Вовин хуй у Тани где?..
Посмотрим… В жопе! Не в пизде.
И, кстати, он пришёл в себя!
И уж вовсю её ебёт.
Онегин в шоке! Не поймёт
Стоит, рыдая, кудри рвя!
Прощенья у любви прося:
Я ж сам его!!.. на порося!..

Но мы Онегина оставим,
Сам виноват, и поделом!
Мы пострадать его заставим,
Чтоб наперёд не был ослом
И не толкал на поросей
Своих соперников-друзей.
Вернёмся к Ленскому: как он?
Владимир еблей увлечён,
Вообще Татьяною! Хотя
Об Ольге бредил он одной,
И лишь её своей женой
Назвать мечтал, но не шутя
Он очарован и сестрой,
И с ней любовною игрой.

Уж стал он грезить про минет,
Про то, как Танечка берёт
С улыбкой в ротик… Сладкий бред
Покою Вове не даёт!
И уж ебёт ленивей он…
Вот так бывает испокон:
Ты рвался к жопе! Где же, где?!..
Достиг − мечтаешь о пизде.
И Ленский тайно возроптал:
Ну, почему кому-то − рот,
А мне всегда − наоборот?
Не потерплю, чтобы топтал
Мою любовь слонопотам!
Иль кто сейчас на Ольге там?

Что Ольга вспомнилась ему,
Когда у Тани в жопе хуй?
Я сам, признаться, не пойму.
Суёшь одной − так ей и суй!
Чего другую поминать?
Отказываюсь понимать!
Поэты!.. Странно всё у них…
И сочинять он начал стих.
Как у него… хоть кто-нибудь!
Но − в рот возьмёт
И − отсосёт!
А Оля, Таня… Да не суть!
Он их обеих вожделел,
Хотел и жаждал! Пламенел!

Мне полюбился этот стих,
Его, пожалуй, приведу.
Пусть он незвучен, даже тих,
Очарование найду
Я даже в самой тишине!..
Да нет! Написано вполне.
Он преизрядный был пиит.
Читаешь − чувствуешь: стоит!
И кровь опять бурлит,
Как встарь,
И вопль: «Жарь!!!»
В ушах сверлит,
И снова хочется мечтать,
Любить и верить и − ебать!

«Я помню чудное мгновенье,
Как у меня сосала ты.
Какое ж это наслажденье
Глядеть, как гений красоты

С улыбкой грустной, безнадежной,
Спокойно и без суеты,
Берёт твой хуй в свой ротик нежный.
И вот уже кончаешь ты!..

За годы бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
Я позабыл твой ротик нежный,
Твои небесные черты.

В глуши, во мраке прозябанья
Тянулись скучно день за днём
Остались лишь воспоминанья,
Как мы тогда с тобой вдвоём!..

Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты.
И вновь сосёшь! О упоенье!
О гений чистой красоты!

Соси! Дари мне наслажденье!
Дари его мне вновь и вновь!
Пусть вечно длится наважденье;
Соси, соси, моя любовь!»

Итак, наш ветреный поэт,
Ебя Татьяну, уж мечтает,
Как Ольга делает минет.
Её он втайне представляет.
«О Оля, Оля! − шепчет он
С тоскою. − Неужели слон
Или противный бегемот
Свой дерзкий хуй в твой детский рот,
От наслаждения пыхтя,
Засунуть сможет?
О-ох, тревожит
Меня размер его! Дитя,
Одна залупа, даже часть,
Порвёт твою девичью пасть».

Он мыслит: «Буду ей спаситель.
Не потерплю, чтоб бегемот,
Презренный, мерзкий искуситель,
Кончал на девичий живот.
Чтоб червь ползучий, ядовитый
Сожрал бутон полураскрытый!..»
Всё это значило друзья:
Сам отъебу щас Ольгу я!
Татьяною пренебрегая,
Уже слезает он с неё.
Она ему: «Да ё-моё!» −
Поэт со вздохом: «Дорогая!
Другая муза ждёт меня!
Я лишь о ней, тебя ебя,

Мечтал, признаюсь не стыдясь.
И таял в сладком умиленье.
И трепетал, с тобой ебясь,
И задыхался!.. и в волненье
Твердил, раскаяньем томим:
О буду, буду ли любим,
Простит ли Олечка моя,
Что Таньку в жопу шпилил я?» −
«Ах, вот как! − Танечка вскричала,
Чуть чей-то хуй не откусив. −
Когда на жопу мне, чуть жив,
Свалился ты, то я смолчала,
Решив: да пусть уж поебёт,
Ему никто ведь не даёт.

Вон, даже Олька, и она,
Хотя уж, вроде, всем подряд.
Тебе, однако, − ни хрена!..»
Ну, и так далее. И яд
Её обидных слов проник
Поэту в душу. Жуткий крик
Раздался вдруг: «Да ах ты, блядь!!!
Тебе за счастье, что совать
Не таракан хоть согласился
В твою вонючую дыру!
Да пусть уж лучше я умру,
Чем впредь!!..» Короче, напросился.
Володя. Женя лишь сказал:
«Ответишь за базар-вокзал!»

Итак, условия дуэли…
(Поскольку это сон, друзья!
Здесь всё не так, как в самом деле.
Напоминаю всё же я.
А то могли вы подзабыть.
Напоминаю, так и быть.)
Итак, условья таковы:
Бросаем жребий! Оба вы
(Ну, Женя с Вовою, понятно.)
Вытягиваете в свой черёд.
И вот, кому не повезёт!..
И дальше что-то там невнятно
Им секундант пробормотал;
Признаться, я не разобрал.

Вот всё готово к поединку.
Враги стоят, потупя взор.
Да-а, представляете картинку?
Сейчас свершится приговор
Судьбы: кому здесь умереть,
Ну, а кому ебать и впредь.
«Теперь тащите!»
Но уж тут
Вдруг обе девы: «Пусть ебут
Они нас оба и всегда!
Из них любому отсосём,
Хотите порознь, хоть вдвоём!
И наши жопа и пизда
Отныне лишь для них одних!»
И вот от слов девичьих сих

Избушка вся заколыхалась…
И задрожала… и борей!…
Но тут синичка вдруг примчалась
И Тане: «На, лижи скорей
Мою пизду, плати должок!»
Вот так случается, дружок:
Лишь поклянёшься: больше − нет!
Как вдруг и сделаешь минет.
Раз обещала, то куда
Уж тут деваться?
И стараться
Приходится. А иногда!..
Хотя, в минетах разве суть?
Конечно же, не в них отнюдь.

Бесспорно, главное любовь!..
Ну, и т.д., ну, и т.п.
Я повторяю вновь и вновь:
У милых дев не в «ж» и в «п»,
В душе лишь счастие найдёшь!
И коли даже отъебёшь,
Кичиться слишком не спеши −
Ты не добрался до души!
Она у них ведь − в глубине!
И будь твой хуй как у слона,
А всё ж останется она
Чиста! Ведь дело не в длине
Тут вовсе. Ну, а в чём тогда?
Я сам не знаю, господа.

Оставим Таню мы пока
С синицею наедине.
Устал, признаться, я слегка
Ведь рифмою писать вдвойне
Сложней мне, я же не поэт,
Увы, друзья, конечно, нет.
Пожалуй, проза мне милей.
Писать про «стебельки лилей»
Занятно только иногда,
И эта с рифмами игра
Хоть развлекает до утра
Порою, только никогда
Не увлекает − целиком.
Под настроенье лишь. Мельком.

Возможно, я ещё вернусь,
И может, даже допишу…
Однажды вот с утра проснусь
И!.. Впрочем, попрошу,
Друзья, меня не торопить.
Давайте лучше просто жить!
Литературе ж − грош цена,
Ведь не заменит жизнь она.
Хотя, конечно же, отрада!..
А впрочем, вот из дневника…
Ну да, Онегина рука…
Две строчки, вот: «Мне мало надо.
Порой Танюшеньку поёбывать слегка.
Да чью-то Нюшеньку. Да мужа-дурака».

Лирика

Ветерок прошелестел –
Ангел светлый прилетел.
За плечом моим стоит –
И молчит.

Ну, скажи хоть что-нибудь!
Посоветуй отдохнуть,
Да удачи нагадай –
Пожелай!

Как устал я, ангел мой,
От дороги от земной!..
От трудов и от забот,
От невзгод.

Грешен я!.. А впрочем, что ж!
Ничего уж не вернёшь.
Возвращайся лучше в рай –
И прощай.

Ветерок прошелестел,
Ангел тёмный прилетел.
За другим плечом стоит
И – молчит.

Ангел грешный, ангел мой!
Захвати меня с собой,
Унеси меня домой –
Там сокрой.

Над широкою рекой,
Над текучею водой
Ты мне песенку пропой,
Успокой!

Что, мол, горе не беда,
Что надежда есть всегда,
И от кривды нет вреда
Иногда.

Что, мол, скоро, скоро, брат!
Мы прибудем в дивный град,
Где нам всякий будет рад –
Прямо в ад!

Расскажи мне, ангел тьмы,
Про разбитые мечты.
И про белый след судьбы
У кормы.

Расскажи, как предают;
Как в глаза любимым лгут.
И какого цвета кровь
У иуд?

Хорошо у вас в аду?
Ладно, как-нибудь зайду.
Загляну на огонёк,
Забреду.

Ты спешишь? Ну что ж, прощай.
Но смотри не забывай!
Иногда хоть прилетай,
Навещай!

Ангел чёрный, ангел бездны!
В мрак кромешный, в мрак беззвездный
Унеси меня скорей!
Пожалей.

И в аду, мой ангел мрачный,
В свет холодный, в свет прозрачный
Словно в омут, в глубину
Я нырну.

И – ни боли, ни страданий,
Ни волнений, ни рыданий.
Лишь бесстрастья чистота.
Пустота.

На душе – лишь лёд да иней.
Отблеск красный, отблеск синий!..
Не взглянуть! Слепит глаза!
Но слеза!..

Ни рыданий, ни волнений,
Ни томлений, ни молений.
Сухо всё. Лишь тишь да гладь.
Благодать.

Да не та, увы, не божья.
Что ж поделать, у подножья
Алтаря мне места нет.
Только свет!

Свет холодный, свет прозрачный!
Ангел тёмный, ангел мрачный.
Вера вер и мера мер –
Люцифер!

Ты поведай мне, демон, про любовь и про верность –
Есть они хоть на свете, или всё это вздор?
Может, это лишь поза, фатовство да манерность?
Да игра, да рисовка, да пустой разговор?

Расскажи про Тамару, про уста и про очи.
Ты любил ведь её, а она предала?
Она выбрала рай. А безумные ночи?
Неужели забыла? Неужели смогла?..

Как теперь ей в Эдеме? Иль и сам ты не знаешь?
Эмпиреи, блаженство; ни тоски, ни забот?
Отгорело уж всё? Иль ещё вспоминаешь?
Обмелел океан? Так, что можно и вброд?..

Ты прости, что я так вот, за вопросом вопрос.
Что угли ворошу да копаюсь в золе.
Это я напоследок. Ведь жизнь – под откос.
Пара строк на прощанье да пуля в стволе.

“На прощанье”… Смешно!.. Ну, и с кем мне прощаться?
Ни кола, ни двора; ни друзей, ни врагов.
Если б снова начать… А хотя, возвращаться –
Плохая примета. Так что нет! Я готов!

Так… записка… Ну что, ничего не забыли?
Вроде нет… Да и то! А чего забывать?
Мысли, хлопоты… В прошлом всё! Были, да сплыли.
Всех и дел в этой жизни – курочек нажать.

Всё!? Ну, с богом тогда!!.. Ах, пардон, в смысле, с бесом.
Мне ведь в ад прямиком же, в какой-то там круг.
По-над речкой сначала, потом по-над лесом…
Ну, а там уж недолго… А если?! А вдруг?!

Если – рай??!! Если – ввысь?! Небеса, а не сера?
Бог всё может! Захочет – возьмёт, и простит.
Как Тамару. Грешила! Но спасла ж её вера!?
Может, так и меня вот?.. В раю приютит?..

А, лукавый?.. Да ладно, чего ты хохочешь?
Да понятно, понятно!.. Шучу я, шучу!..
Просто весело мне! А чего же ты хочешь?..
Ну, стреляюсь, стреляюсь!.. Сейчас замолчу.

Или вот что! А ну, подожди-ка немножко!
Лично я не спешу. Уж не знаю, как ты.
Я послушаю, ты ж расскажи на дорожку…
Расскажи-расскажи! У последней черты.

Ты поведай мне, демон, про любовь и про верность –
Есть они хоть на свете, или всё это вздор?
Может, это лишь поза, фатовство да манерность?
Да игра, да рисовка, да пустой разговор?..

Он когда-то был ангелом,
Херувимом сияющим,
Душ хранителем.

А теперь он стал аггелом,
Слабых смертных смущающим,
Искусителем.

Он умеет нашёптывать,
Он умеет заманивать,
Опьянить-одурманить!

Навевать-очаровывать,
Соблазнять-завоёвывать,
В сердце ранить.

Кровью, нежностью и любовью –
О, мука, мука!..

Твоё удержит, сбережёт!..
Ты – мой властитель!»

Не верь, красавица, он лжёт.
Он – искуситель.

“Прощай, любимый, не судьба!” –
Она шептала, торопясь.

И лоб горел, и жизнь рвалась,
И вспоминалась ворожба.

Она всё знала наперёд –
Одни лишь беды рок сулил.

Что он уйдёт, любовь уйдёт…
А удержать – не хватит сил.

“Прощай, мой миленький, прощай!
Я убегаю в никуда.

Нет-нет! Не плачь, не осуждай!
Лишь вспоминай хоть иногда

Свою Олесю. Но – пора!
Так будет лучше. Уж поверь”.

Я триста лет тебя искал.
И кровь я пил, и спал в гробу.

Я упырём, вампиром стал,
Лишь только б обмануть судьбу.

Найти тебя!! Дождаться! Пусть
Слепому року вопреки.

Но триста лет одна лишь грусть
Да злые приступы тоски.

Отчаянья!! Опять не ты!
Опять не то! Опять не та!

А значит – снова лишь мечты
Да полужизни маята.

Да полусмерти чертовня!
Да грусть и боль! Да боль и грусть!

Но знаешь, ты дождись меня!
И я приду! И я вернусь!

И я найду тебя!! Везде!
Пусть ад и муки впереди!

Но я вернусь!! Назло беде!
Ты только жди! Ты только жди!

Не верь ни року, ни кресту!
Ни тьме, ни свету, ни богам!

Я не предам свою мечту –
За сон с тобой я явь отдам!

Оплавляются души.
И болью – как воском.
И – в подушку, тайком!
Чтобы стоны – поглуше.

И огонь от свечи
То дрожит, то танцует.
И – ни звука в ночи.
Словно время тоскует

Тоже вместе с тобой,
Тоже вместе страдает!
И свечой восковой
Истекает, рыдает!..

Но – биение крыл,
Мотылька трепетанье.
И – забыл! И – застыл!..
Миг! И снова молчанье.

Ты пока ещё снишься,
Но теперь уже редко.
Иль на волю стремишься?
Так – распахнута клетка.

Улетай, коль желаешь.
Удержать – не пытаюсь.
Улетай, моя радость, улетай!
Только, знаешь,

Я и каюсь, и маюсь,
Без тебя и с тобою.
И как спичка ломаюсь.
И дрожащей рукою

Сигарету – из пачки!
Закурить – поскорее!!
И мечты – как подачки.
Но – пиратом на рее,

Вон – болтается вера
На верёвке пеньковой.
Что ж! «В руке его мера».
Но, быть может, по-новой?

Но, быть может, быть может,
Не дотла?! Не до края??!!..
Только время – стреножит.
Только нет его. Рая.

Разлетается в душе – снег;
И кончается уже – век
Мой.

И на сердце лишь одна – мгла.
Не держу я на тебя – зла.
Спой

Лучше песенку о том – как
Жил на свете один – дурак.
Жил да был.

Как-то шёл он и как на грех
Вдруг вдали твой услышал – смех.
И дорогу назад – забыл.

Так и бродит с тех пор в тоске
И следы твои на песке
Всё мечтает – найти.

Только ветер уж их давно…
Ну, тебе-то ведь всё равно.
Отпусти!!

Не вспоминай!
И не жалей!
Не снись, тем более.

Но только знай:
Всё злей и злей!..
Кричу от боли я

Во снах всё глуше и страшней,
Лишь только вижу!
И горе шепчет всё нежней…
Да слов – не слышу.

От любви до разлуки,
От мечты до потери –
Сожаленья да муки,
Да закрытые двери.

Был когда-то и ключик,
Да потерян уж ныне.
А всё дёрганье ручек –
Глас в пустыне.

И зови – не услышат,
Там – другие печали;
По-другому там дышат,
Всё не так, как вначале.

И иные там люди,
Только обликом схожи.
А мечтанья о чуде –
Ложь на ложи.

То надежда лопочет.
Ты не верь ей – без толка!
Закружить тебя хочет,
Обложить, словно волка.

Чтобы выл, подыхая,
На флажки натыкаясь.
Не ропща, не вздыхая…
Только – маясь.

На перепутье жизненных дорог
Был миг один, когда ослаб мой дух и изнемог
От тягот и невзгод.

И вот
Тогда явился демон мне
В сверкающем огне.
Он ясен был и светел, как заря.
И душу взором мне пронзил и молвил:
“Нет, не зря
Ты жил и мыслил, и творил!
Не зря!
Но даже реки и моря
Планеты нашей бедной всей
Пожара не зальют в душе твоей
И не затушат адских тех углей,
Что, тлея, жгут и жгут тебя сейчас, всё злее и сильней.
Но знаешь, презирать людей
Труда не стоит. Впрочем, и любить,
Как Он советует, не стоит тоже… Ну да, так и быть,
Мне жаль тебя, и я хочу помочь.
Внемли же мне: когда настанет ночь…”

На перепутье жизненных дорог
Был миг один, когда ослаб мой дух и изнемог…

Я когда-нибудь умру,
Я когда-нибудь уйду
В никуда.

Помашу судьбе рукой:
Приголубь да успокой
Навсегда!

Извини, коль что не так!
Ты же знаешь, я не враг
Никому.

Правда, впрочем, и не друг…
Да и то!.. С чего бы вдруг,
Не пойму?

Должен с кем-то я дружить?
Богу, Дьяволу служить –
Не могу.

Не могу и не хочу!
Я уж лучше заплачу,
Откуплюсь.

Расплачусь по всем долгам,
Всем там вам сполна воздам,
Поступлюсь

Честью, совестью, мечтой…
Да плевать!.. Но ты постой,
Погоди!

Подожди! Помедли миг.
Знаешь, право, я постиг
В эти дни

Жизни суть и смысл вещей…
Да отстань ты!.. “Поскорей!..”
Хватит гнать.

Слушай лучше, глупый рок!
Так, как я, никто б не смог
Рассказать

Про измену и любовь,
И про то, как верят вновь,
Вопреки

Злобе, горю и судьбе;
Как плюют в лицо беде,..
Дурачки!..

Как заходятся навзрыд,
И как сердце от обид –
Пополам.

Как в душе бушует ад!!
И как слово невпопад!..
Знаешь сам?

Ладно, вечность впереди.
Успокойся! Посиди,
Помолчи.

На дорожку. Чтоб везло.
Чтобы – фарт, тебе назло!!..
Не ворчи.

Вот и всё. Ну что, пора?
Жизнь – игра, и смерть – игра.
Вроде, фишек-то гора!..
Да – мара!

Жизнь, конечно, не мёд
В этой скорбной юдоли.
И – отчаянья лёд!
И порою от боли

Хочешь – криком кричи,
Хочешь – вой и катайся,
Хочешь – просто молчи,
Суетою пытайся

Позабыть! Заглушить!!
Хоть на час! На мгновенье!
Доползти! Доскулить!!
До того Воскресенья,

Когда – ада врата!..
Словно Лазарь – из гроба!
И – небес широта!
И – несмелая проба

Новой жизни – на вкус,
И на ощупь – рукою.
И – надежды искус,
И с какой-то тоскою

Вспоминаешь свой путь
И венец свой терновый.
И – заснуть бы!.. заснуть!!..
А проснувшись, лишь новый,

Тот отрезок – где жить!
Где – без счёту намерить!
И страдать и любить!..
Но, увы – не поверить

В чудеса и в любовь –
Просто сил не хватает.
Только боль! Только кровь!
И колышется, тает

Зыбким маревом, дымкой,
Миражом над песками…
И с печальной улыбкой
Наблюдаешь: листками

Осыпается вера –
Только сучья нагие.
И – «в руках его мера».
Ну, а те, а другие?

То ли два, то ли три:
Что «на рыжем», «на бледном»
И на белом: «смотри!..»;
Тот, что в марше победном

По несчастной земле,
По морям и по сушам!
По смоле и золе,
По сердцам и по душам.

И тогда-то! тогда!..
И в аду – нет спасенья!!
И – беда, как вода!!!..
И – виват, Воскресенье!

Женщина, как кошка, –
Требует вниманья.
Ласки хоть немножко,
Шарма, обаянья!..

Гладишь – ей приятно,
Ластится, мурлычет…
Ну, кормить – понятно.
Иногда похнычет:

Дескать, мне взгрустнулось.
А с чего, спросите?
Вот и улыбнулась!
Только поманите.

Только похвалите:
Ах, какие глазки!
Только назовите
Феею из сказки.

Женщина, как кошка, –
Требует вниманья.
Ласки хоть немножко,
Такта, обаянья…

Здесь Сирины редки, лишь Алконостов стоны.
А Гамаюнам путь сюда вообще заказан.
Один лишь разве Тот, кто на венец помазан,
Помочь бы мог, ведь что Ему препоны!

Но это лишь мечты, опять же Гамаюны.
Которых чёрта с два сюда приманишь.
Ах, друг мой, сердце не обманешь –
Мы не настолько юны!

Здесь Сирины редки, одни лишь Алконосты.
Ну что ж, довольствоваться, значит, будем ими.
И за печаль – отныне наши тосты!
И мы ещё вернёмся – но другими!

Одна лишь грусть в душе, всеведения шрамы.
И их не залечить – теперь уже навеки.
И мимо – все христы и далай-ламы!
И мимо – Назареты все и Мекки!

Что же, что же, что же!
Боже, боже, боже!
Будет, будет, будет?!

Может, может, может,
Бог мне и поможет,
Может, – и забудет.

Может, – и осудит!
Сердце мне остудит.
И, бесстрастней Кая,

Побреду по свету:
«Герду?.. А, вот эту?..
Кто такая?»

Мне мерещится бездна –
Дрожит и мерцает.
Холодна и беззвездна.
Лишь порою мелькает

То ли тень, то ли сполох лиловый…
Может, новый

То рождается мир,
Прямо в это мгновенье!
И какой-нибудь Кир
Принимает решенье!..

Непреложны – для всех!
И в веках – неизменны.
И предательство – грех!
И не ради Елены,

И пылают, как свечки,
Горят Илионы!
И: «Гони к Чёрной речке!!» –
Непреложны законы;

И Парис иль Дантес… И вечна Гончарова.
И ничто под луною не ново.

Мне мерещится бездна: мерцает беззвучно…
Скучно!

Я взорвал все мосты,
Я пронёс все кресты –
И что?

И в итоге – постиг,
Что в конце-то – тупик!
И то,

Что считают – любовь,
Лишь измена да кровь,
Да ложь.

Дружба – сор, шелуха;
Честь – вообще чепуха!
А рожь

По уму-то – ковыль.
И, что сказка, что быль…
Э-э-ех!..

Разобрать – не дано.
Всё смешалось давно.
Смех!

А ведь было, мечталось!..
Чего-то хотелось!
Как же так оказалось,
Что всё разлетелось?

Словно пух тополиный,
Кучей листьев опавших.
Только клёкот орлиный!
И не вспомнить отставших.

И не вспомнить уставших,
Не сумевших – всё выше!
Кучей листьев опавших…
Точно дождик по крыше

Лица, слёзы, улыбки
Уносятся, тают…
И – прощаешь ошибки.
Только поздно! – стекают

Ручейки, ручеёчки
И сливаются – в лужи.
А ведь были денёчки!..
Но тропинка – всё уже.

Но вода – всё мутнее,
Сердце сводит от стужи.
На душе – холоднее.
И чем дальше – тем хуже.

Я не люблю фраз,
Я не терплю поз!
Но верю: предавшим хоть раз,
Дорогу в страну Оз

Не отыскать уж вовек –
Плата за враньё.
И на руинах их Мекк –
Вороньё.

Одних комедий череда,
Лишь смех сквозь слёзы.
И утекают, как вода,
Надежды, грёзы…

Признаний сладостных поток.
Жаль, запоздалый…
Нам вместо знамени – платок.
От крови – алый.

Их «уже не хватало в шеренгах по восемь».
Нас вот тоже.

И – «конец есть начало», и – «последняя осень».
Впрочем, что же!

Повторяется всё и всегда –
Это было и будет.

А что нервы – внатяг, и невмочь иногда –
Не убудет!

Люди – струны и часто звучат – на пределе.
Тянут жилы – молчат, натянули – запели.

До упора когда! А иначе – ни звука.
А иначе – игра, а иначе – не мука.

И чем круче – тем чище! Тем мелодия чётче.
И – «обрящешь, коль ищешь». И – «помилуй мя, Отче!»

Мы все предавали, мы все оступались.
Смеясь, уходили; смеясь, расставались.

Мы прокляты Богом, иудино племя.
И дети, и внуки, и всё наше семя.

В любовь мы не верим, над честью хохочем;
Нам правда не правда! А что уж о прочем?

Нам совесть не совесть, нам право не право.
Не вера – а Церковь, не суд – а расправа.

Мы Град не взыскуем, нам истин – не надо;
Осиновый кол нам – венец и награда.

Мы прокляты Богом, иудино племя.
И дети, и внуки, и всё наше семя.

Когда ты один в ночи,
А мир враждебен и пуст;
И сердце кричит: «молчи!!»,
Но боль рвётся из уст.

И кажется – все враги!
И кажется – выхода нет!!
Ты лишь шепни: «помоги»,
И я отзовусь в ответ.

И я утешу тебя,
Лишь обернись назад!
И поцелую, любя.
И унесу. В ад.

Если Он – свет,
Значит Бог – тьма.
Если «да» – «нет»,
Значит, «нет» – «да».

Значит, правда – ложь,
А бурьян – рожь.
Значит, друг – враг.
А иначе – как?

И, пробуждаясь, вздрогнул Он.
И очи медленно отверз, и стон
Глухой невольно из груди исторгся из Его.
Мгновенно, что лишь ангелам дано,
Окинул взором Он
Узилище своё – и новый стон!
Но тот уже – последним был.
Ни звука больше Он не проронил,
Оглядываясь. Сера и смола.
И только лишь тела, тела, тела, тела
Недвижные соратников кругом.
Так вот как Он наказан был Своим Врагом!
И пламя жжёт. И тонет всё в чаду.
Он был – в Аду!

Я был на небе рядом с Ним.
Я был в раю, но был вторым,
Не на престоле.

Но миг настал! – я поднял взор.
И пусть изгнания позор!
Но я – на воле.

И – нет раскаянья во мне.
Лишь сожаления о сне!..
Печали привкус.

И если б снова всё начать!!..
Но вам, ничтожным, не понять
Надежды искус.

Я волен! Больше я не раб.
Я не смирился, не ослаб,
И за свободу

Я, не колеблясь, рай отдал.
Но я не струсил, не предал!
И в бездне броду

Я не искал. И победил –
И, проиграв! – Хватило сил
Порвать оковы!

И сонмы аггелов за мной –
Лишь за надеждою одной!!..
Слова не новы

С тех пор. До этого – рабы.
С тех пор! До этого – слабы
Робки и немы.

Теперь – мы боги, как и Он!
За это – пусть Армагеддон!!
За это все мы

Пойдём в последний страшный бой.
И вместе с ангельской трубой,
Агнцов зовущей,

И наши зовы – прозвучат.
И – распахнутся двери в Ад!
Толпой ревущей

Мы хлынем, хлынем и зальём!..
И войско божие сомнём;
Затопим болью

И небеса, и райский сад!
Они заплатят нам за Ад!!
Искупят – кровью!

Из цикла «Собор Парижской Богоматери». Цыганка

Цыганка с козочкой прелестная,
Дитя невинное.

Ты нагадай мне, моя чудесная,
Дорогу длинную.

Дорогу длинную, дома казённые,
Года унылые…

Да горе-горькое, да утро с зорькою,
Да жизнь постылую.

Парады, парады!..
А может, не надо?
А может, не стоит?

В строю – ветераны,
Медали – как раны.
Не плачет, а воет,

Заходится баба:
«Да как же!.. Да как бы!..»
И рвёт похоронку.

Да, много – осталось.
Немногим досталось –
В родную сторонку.

Так, может, не стоит?
Ведь время не скроет,
Ведь время расставит.

Кто с правой, кто с левой;
Кто – сотый, кто – первый;
Все точки поставит.

Так, может, лишь хуже?..
Но – грохотом в уши,
Но – в сердце, но – в души!

Освенцима пепел.
Майданека ветер.
Сибирские стужи!

Умирать – рано.
Но душа – рана.
Открытая!
Сплошная.
Будто дымится.
И боль по капле сочится,
И что-то наверняка случится!
И словно птица
Сердце в груди бьётся.
И боль из души – льётся!
Ручьём уже!!.. Но всё обойдётся.

Время – уходит.
Что-то приходит.
Новое,
Неизвестное…
Что ж, будем ждать.
Чему быть, тому не миновать.
Да плевать!

Шелестит дождь по крыше;
Будущее, как кот к мыши,
Крадётся беззвучно.
Страшно? Нет, просто скучно.

Весь мир – враги.
Кругом – ни зги.
Тьма!
Эх-ма!
Значит, не по пути!
Или – не допусти,
Или же – отпусти,
А потом прости.
И не обессудь –
У меня свой путь.
Забудь!

Ни дьявола не надо, ни бога –
У меня своя дорога.
Ни приятелей, ни друзей –
Так веселей.
Легче умирать.
Когда нечего ждать
И никого рядом нет.
Только солнечный свет,
Выжигающий души дотла, бьёт наотмаш и слепит глаза.
И слеза!..

Ладно, прощай!
Не вспоминай
И не снись.
Зачем? Лучше перекрестись
И, не оборачиваясь, уходи.
У тебя ещё всё впереди.
Всё у тебя сбудется.
А это – чепуха всё, пройдёт и забудется.
Опавшие листья. Прошлогодний снег!
Неумолимый времени бег
Сотрёт всё, конечно же, у тебя из души…
И не пиши!
Ну, или напиши, если пожелаешь.
Адрес знаешь?
До востребованья. Ад.
Девятый круг.
Буду даже рад,
Если получу вдруг.
А впрочем, вряд ли. Цензура ведь там строгая.
Как у бога, я
Думаю, а то и ещё похуже.
Ну же!
Улыбнись, ну что ты!.. И не плачь, смотри!
Не грусти!

Ну, всё! Или вот что, постой!
Спой
Напоследок мне,
Как по весне
Талая вода
Смывает всё! И даже беда!..
Правда, ведь?! Да?!..
Иногда??!!..

И плавится на сердце лёд,
И кажется, что вот-вот!..
Но нет! Но беду вброд
Как реку не перейти.
Всё! Конец. Прости.

9. Песни

«Мавроди запел!», да? :-)) Да нет, это я не пою, собственно. Вокальные данные свои я трезво оцениваю. :-)) Да и со слухом у меня… не очень. Это я просто напеваю, показываю будущему исполнителю, как я вижу песню. Только и всего. Именно так к этим моим музыкальным экзерсисам и следует относиться. (Но вообще, Мы Можем Многое!!! :-))

8. Стихи. Видео

«Пустоты — страх…»

Разговор демона с ангелом

Гамлет

Олеся

Демон

«На перепутье жизненных дорог…»

«От любви до разлуки…»

Сатана

«Нас уже не хватает в шеренгах по восемь…»

Не Евгений Онегин

Лирика

9. Песни

8. Стихи. Видео

7. Поэзия

6. Киносценарии

СКАЗКА (комедия)

КАЗАНОВА (комедия)

СТРЕЛОК (боевик)

ГРУППИРОВКА (боевик)

РЕКА (ужас)

СЕКТА

СНЫ

ИСКУШЕНИЕ (телесериал)

5. Пьесы

М А Р А

Сделка

Деньги

4. «Карцер»

3. «Тюремные дневники»

2. Книга «Пирамида»